— Анна, вас непросто застать в Москве, хотя путешествовать сейчас стало несколько сложнее. Вы вообще такой человек, которого не останавливают никакие обстоятельства?
— Да, наверное, такой (улыбается). Я вообще считаю, что в любой кризисной ситуации скрываются огромные возможности, главное — их найти!
— Вы основали клиники в Москве, Италии, Швейцарии, а в этом году открыли новую клинику в Дубае. Это изначально было вашей целью – вести бизнес на международном уровне?
— Мне всегда нравилось действовать масштабно. Благодаря профессиональным мероприятиям в сфере перманентного макияжа я посетила, наверное, две трети всех стран мира. Это были либо конгрессы и конференции, где я выступала, либо мастер-классы, которые я проводила. Вместе с этим я всегда активно развивала международные контакты. Мой салон в Италии работает уже 15 лет, в Швейцарии 10, а клинику Pigment House в Дубае я открыла 12 февраля 2022 года.
— Как прошел этот дебютный год?
— Год был мегаактивным и интересным! Дубаи — это история, не похожая ни на что из того, что я делала раньше. Мне приходится преодолевать себя, выходить из зоны комфорта, как теперь принято говорить. К тому же, мой график жизни изменился – приходится жить не на две, а на три страны. Раньше это были Россия и Италия, где живет моя мама с моим младшим сыном. Теперь каждый месяц я должна быть не в двух, а в трех странах. Кстати, я получила вид на жительство и в Италии, и в ОАЭ.
— Насколько я знаю, в Дубае сейчас прибавилось россиян? Это влияет на популярность клиники? Кто ваши клиенты за рубежом?
— Россияне, которые знают меня, конечно, с радостью обнаружили клинику Pigment House в Дубае. В основном же мои клиенты везде – это местные жители. В Италии – итальянки. В Дубае – экспаты со всего мира, которые составляют там основную часть населения. Что касается русских, то есть такая удивительная особенность: русские предпочитают приходить за услугами к мастеру на дом. Причем, даже те, кто не экономит на ресторанах и брендовых вещах и может позволить себе сервис высокого класса. Конечно, на дому тоже работают прекрасные мастера, он есть одно «но». В случае осложнений или неудовлетворительного результата клиент остается со своей проблемой один на один. Многие относятся к перманентному макияжу довольно легкомысленно, хотя по сути это инвазивная медицинская процедура.
— Далеко не каждый человек может сказать о себе фразу: «Я сделал это первым в мире». А вы можете. Насколько я знаю, у вас для этого есть даже не один, а несколько поводов?
— Я действительно многое в своей жизни сделала первой. До меня никто не проводил Чемпионата по перманентному макияжу, я провела его первой в мире. За основу был взят принцип чемпионатов по ногтевому и парикмахерскому сервису. Я сама разработала критерии, оценки, сама отбирала жюри. Сначала Чемпионат был российским, но с международным жюри – я пригласила судей из Германии и Польши. Потом стали приезжать участники из других стран. Чемпионат проводился с 2001-го по 2019-й год, до пандемии.
Кроме того, еще раньше, в 1999 году я первой в мире провела Конгресс по перманентному макияжу в рамках выставки Cosmetic International. Со временем он стал колоссальным мероприятием, привлекавшим более тысячи участников со всего мира — из Бразилии, из стран Европы. Конгресс по перманентному макияжу проводится до сих пор, в рамках выставки Intercharm.
— И это еще не все?
— Конечно, далеко не все! Я выпустила первый в мире учебник «Перманентный макияж», который переиздавался уже 4 раза. Вместе с командой врачей разных специальностей — гистологов, дерматологов, анестезиологов — мы написали полноценный учебник, по которому занимаются сейчас во множестве учебных центров.
А еще я создала первый специализированный глянцевый журнал по Перманентному макияжу –Pigment. Это был полноценный глянец с интересными статьями, съемками. Сначала мы ориентировались на профессионалов, но со временем поняли, что достоверная информация очень нужна конечному потребителю, который буквально тонет в информационном потоке интернета.
— Насколько я знаю, у вас есть целый ряд патентов на процедуры, которые вы выполнили первой в мире?
— Да, есть несколько процедур, которые я придумала и авторство принадлежит мне. Это камуфляж темных кругов под глазами с помощью перманентного макияжа. Я сделала это первой в мире. Я и моя первая клиентка сразу знали, что мы будем работать долго, аккуратно, понадобилось 4 коррекции, чтобы все получилось безупречно. С тех пор я постоянно совершенствовала технологию, сейчас у меня более 400 выполненных работ.
Другая процедура – это контуринг носа, который я тоже выполнила путем перманентного макияжа первой в мире, когда готовилась к конгрессу в Италии, семь лет назад. Я всегда готовлю для конгресса какие-то новые процедуры. После 2020 года эта процедура оказалась в абсолютном топе! После того, как сидя на удаленке все мы привыкли к фильтрам, носик поуже и покороче стал невероятно востребован.
А для конгресса в Мексике, куда меня пригласили в 2010 году, я разработала процедуру «Бэби долл» – это процедура по осветлению губ у темнокожих людей. После конгресса меня просто разорвали на мастер-классы по всей Латинской Америке и даже вручили мне награду за вклад в культуру Латинской Америки.
— Аня, ваши работы – это фактически произведения искусства. Кем вы чувствуете себя в первую очередь – косметологом или художником?
— Наверное, в большей степени художником. Я всегда любила и умела рисовать. Мой дедушка был художником, и родители оба отлично рисуют. И хотя перманентный макияж – это медицинская процедура, по сути это, конечно, творчество, работа художника.
— Расскажите, как вы пришли в эту профессию?
— Я с детства четко знала, что буду косметологом. Уже лет в 11 делала маски из огурца, с 16 лет варила мыло, готовила кремы. А будучи студенткой медицинского института я параллельно начала работать. Сначала продавцом-консультантом — тогда в России только появилась первая израильская косметика. А потом пришла в косметический салон «Сто» на Ленинградском проспекте и сказала: «Хочу у вас работать». Из всех средств у нас были тогда только дерсанваль и жидкий азот.
Тем временем в институте Дружбы народов на кафедре косметологии я познакомилась со своим будущим мужем Виталием Климовым. Он был директором компании «Космет», которая оснащала салоны красоты. У них, единственных в России, в то время уже был аппарат микрокристаллической дермабразии, первый микротоковый лифтинг. И я сказала свою фирменную фразу: «Хочу у вас работать». У меня уже были свои клиенты, и меня, конечно, взяли.
— Это путь профессионального косметолога. А с чего начался перманентный макияж?
— Однажды Виталий привез мне с выставки в Болонье первую китайскую машинку для татуажа. Я в то время очень увлекалась декоративным макияжем, была чемпионкой Москвы по декоративной косметике. Я машинку эту покрутила в руках, к ней прилагалось три пигмента – черный, коричневый и красный: для бровей, для глаз и для губ. Сейчас смешно даже вспомнить. Моя мама согласилась быть моделью, и я сделала ей контур губ. Она стойко выдержала без обезболивания – тогда ведь не было никакой «Эмлы». Я поняла, что мне нужно искать татуировщика, но в 95-м году это было почти невозможно — тату-салонов не было, все делалось подпольно. Все же я нашла татуировщика, Фогота, у которого «студия» находилась в магазине клубной одежды «Маска». Я пришла к нему учиться татуировке, и очень быстро все поняла. Я соединила все свои знания по косметологии и медицине и всерьез занялась перманентным макияжем. Мне это безумно нравилось, клиентам тоже, хотя мы работали без анестезии! В августе 98-го года случился кризис, регулярно ходить к косметологу многим стало не по карману, а вот татуаж раз и надолго оказался очень выгодным вложением, спрос был огромным. Тогда ко мне пришли коллеги с просьбой их обучить. И в 98-м году я открыла свой первый учебный центр. Я поняла, что буду заниматься только этим. Мне пришлось отказаться от клиентов, которые приходили ко мне как к косметологу, но я сделала это сознательно.
— В одном из интервью вы говорили о своем главном принципе – перманентный макияж не должен выглядеть как татуаж даже с самого близкого расстояния. Как этого добиться?
— Хороший татуаж должен выглядеть так, как будто это свои густые красивые брови или как дневной макияж. Чтобы этого добиться, нужны очень качественные пигменты естественных цветов, большая палитра. Я не случайно вспоминала свою первую китайскую машинку с тремя пигментами. Сегодня у меня в работе находится примерно 220 пигментов на сумму около 2 миллионов рублей. Кстати, это еще раз доказывает, как качество связано с ценой на процедуру. Ну и, конечно, владея техникой, можно добиться волосков настолько натуральных, что их хочется потрогать.
— Какие еще принципы важны для вас в работе?
— Еще один важный принцип – я делаю татуаж для клиента. Я никогда не руководствуюсь неким своим видением или тем более — трендами из интернета и фотографиями знаменитостей. Ни в коем случае. Большинство моих клиенток – это женщины старше 40 лет, которые знают себя, знают, что им идет и хотят именно это. Значит, я сделаю именно это, только очень красиво. Я делаю татуаж для конкретного человека, потому что ему это носить и видеть себя каждый день в зеркале. И «чужое» лицо будет для него стрессом. А моя работа должна приносить радость. Ну а о принципах безопасности и качества я даже не говорю – это по умолчанию.
— К вопросу о безопасности, в одном интервью вы рассказывал, что ваш конек – это трудные случаи, неудачно выполненный татуаж, исправить который никто не берется.
— Когда ко мне приходят женщины с синими бровями, которые не может удалить никакой лазер и за которые не берутся другие мастера, для меня это вызов. Надо сказать, что в последнее время у меня таких работ становится все больше. И не только в России, но и в других странах. Мне интересно решать такие задачи. Я понимаю, что реально могу помочь этим женщинам. В како-то смысле их спасти.
— Какие качества нужны женщине, на ваш взгляд, чтобы быть успешной в бизнесе, в профессии, в жизни?
— Первое – это смелость. Многие люди просто боятся действовать. Что-то случилось, и они сели на диван обсуждать, как другим все само валится на голову. Второе, конечно, способность превозмочь свою лень. Лень и страх – два главных препятствия. Я не помню, чтобы у меня в жизни был страх что-то сделать. Может быть, это и не очень здорово (смеется), но у меня не было этой преграды. А вообще, маленькие дети, домашние животные, о которых нужно заботиться, другие сложности, которые мы себе придумываем – ничего из этого не мешает, если ты в самом деле чего-то хочешь. У меня двое сыновей, три собаки и кошка. Все в жизни можно устроить и организовать.
—
Аня, меня всегда удивляет, сколько в вас позитивной энергии. Где вы заряжаете свои батарейки?
— У меня есть друзья, которые говорят: «Если у Савиной начнется депрессия, то значит все на самом деле плохо». Я в любом кризисе ищу возможности. Привлекаю свою команду на мозговые штурмы. Я абсолютно уверена в том, что выход есть всегда.
— Что вы пожелаете нашим читателям накануне Нового года?
— Хочется, чтобы люди успокоились. Потому что самое страшное в жизни – это паника. Когда паникуешь, совершаешь массу ошибок. Хочу пожелать, чтобы все решения принимались с холодной головой. Тогда все будет хорошо. И еще с высоты своего опыта хочу сказать, что все, что ни делается – всегда, абсолютно всегда к лучшему. В моменте мы этого можем не понимать, но когда проходит время, это становится очевидным.
ВРЕЗЫ
Я действительно многое в своей жизни сделала первой в мире от придуманных и запатентованных мной авторских процедур до Чемпионата мира по перманентному макияжу.
Большинство моих клиенток – это женщины, которые знают себя, знают, что им идет. Значит, я сделаю именно так, только очень красиво.